Год багульника. Осенняя луна - Страница 45

— Ну что, если дамы готовы, можем выдвигаться.

Дорога назад была для Кравоя одновременно радостной и грустной. Радостной от того, что им все-таки удалось разыскать Полночную Молнию, и бесконечно грустной от осознания близкой разлуки с маленькой велларой. Кроме того, теперь, когда их поход был закончен, на него снова нахлынули печальные мысли о смерти: ведь меч Хэур-Тала был найден и совсем скоро должен был попасть в руки законного владельца — того, кому причиталась душа Кравоя. «Интересно, — прикинул в уме он, — сколько дней жизни ему осталось? Двести, не больше…» Он взглянул на Моав — ему показалось, что она тоже чем-то удручена. Жалея подругу, он решил ничем не показывать своей печали.

Обратный путь пролетел, как один день — по крайней мере, так показалось Кравою. Вот и дорога, и место, где они встретились с Моав. Это было как будто вчера. Ах, если бы можно было никогда не возвращаться, если бы можно было так идти вечно, до самой смерти! Рядом с Йонсаволь по бескрайней степи… Но время нельзя остановить — старшая веллара и жрец солнца все больше отдалялись от моря и приближались к Рас-Сильвану. Степь скоро закончилась, начался лес. Лиронгов за сорок до города они свернули с дороги. Кравой уверенно направлял коня без тропы, по известным лишь ему знакам. Пустив коня рысью, Моав догнала его.

— Долго еще?

— Нет, сейчас немного по лесу, и будет поляна. Ну а на ней — вход в катакомбы. Скоро приедем, — заверил ее Кравой.

Если честно, ему сейчас не очень хотелось лезть под землю: ехать в лесной тени было так приятно! Прозрачный буковый лес был наполнен светом и воздухом; гладкие, точно одетые в кожу стволы отливали голубым — их будто нарочно расставили на изумрудном мху. Из-за отсутствия кустов лес просматривался необычайно далеко: казалось, что последние деревья просто тают, исчезая в золотистой дымке; зеленые ветви смыкались где-то в вышине, образуя полупрозрачный купол. Здесь, среди изумрудной листвы, молодому краантль не хотелось думать ни о скорой смерти, ни о Гастаре, ни о близящейся разлуке с Моав… Он с детства любил такие леса — от их ясного тихого света ему становилось легко и радостно, да и Моав всегда любила гулять с ним среди высоких буков. Сейчас он украдкой наблюдал, как она, с улыбкой задрав голову, всматривается в скрещенья веток далеко наверху. Солнечные блики падали на ее лицо, точно лаская нежную кожу…

— Как красиво! — с детским восторгом воскликнула она. — Давай пойдем пешком — я хочу погулять.

Кравой быстро спрыгнул с коня и помог ей спешиться. Они пошли рядом, ведя коней под уздцы. Моав щурила глаза от солнца, а с ее лица не сходила беззащитная, светлая улыбка. Под ногами мягко пружинил изумрудный мох, в вышине лениво посвистывали птицы. Было жарко, ото мха шел приятный сладковатый запах; опьяненный жарким августовским полднем, лес замер в особой сонной неге… Никуда не торопясь, эльфы шли через него и тихо разговаривали. На лицах у обоих было одинаковое выражение радости и умиротворения. Золотисто-желтые брызги света расцветили их кожу, волосы, одежду, сделав непохожими на самих себя. Спасаясь от жары, Моав распустила ленты на сорочке, открыв треугольник белой кожи на груди. Кравой взглянул на нее, но вместо того, чтобы смутиться, вытаращил глаза от ужаса.

— Великий Краан! Откуда у тебя такие шрамы?!

Она попыталась прикрыть шею воротничком, но было поздно — солнечный эльф успел увидеть последствия страшных ран, оставшиеся ей в память о встрече с сулунгами…

— Да это так… пустяки, — потупив глаза, сказала она. — Напал зверь в лесу, только-то и всего.

— Бедная моя Йонсаволь! — не удержался солнечный эльф. — Тебе, наверное, было так больно!

Моав опустила голову еще ниже.

— Это было давно, уже все прошло… — ответила она, и голос ее дрожал, тонкие пальчики никак не могли справиться с завязками сорочки.

Дальше они шли молча, пока, наконец, не вышли на большую поляну, окруженную стройными буками. С одной ее стороны, среди яркой зелени, стояла скала размером с хороший двухэтажный дом. В ней зиял вход — черный и круглый, как огромная пасть. Перед ним виднелся плоский камень с гладкой поверхностью: он лоснился в горячих лучах солнца и был похож на греющегося тюленя. Кравой заулыбался и быстро пошел к пещере.

— О, я помню этот камень! — воскликнул он. — Сколько часов я просидел на нем, пытаясь собрать в кучу свои мысли, чтобы поджечь ими хоть маленькую соломинку…

Он приблизился к валуну, похлопал его ладонью по нагретому гранитному боку.

— Ну, здравствуй, друг! Рад тебя видеть! Скучал по мне?..

Моав отбросила волосы назад и тоже подошла к камню.

— Думаю, если бы он умел говорить, он, наверняка бы сказал, что тоже рад тебе.

— Да уж, за год можно и с камнем подружиться, — рассмеялся Кравой. — Ну что, идем внутрь — посмотришь, как я жил…

Эльфа подозрительно нахмурилась.

— Ты жил в пещере?! Ты ведь сам говорил, что ненавидишь подземелья!

— Это особенное подземелье, — с хитрой улыбкой сказал Кравой. — Ты сейчас сама увидишь!

Моав сделала несколько шагов к темнеющему входу, на ее скуластом личике отразилось опасение. Солнечный эльф же, наоборот, бодро зашел внутрь, уверенным движением поискал что-то на стене. В следующий момент он вернулся с факелом в руке. Он осторожно подул на него, и тот вспыхнул ярким желтым пламенем.

— Прошу! — галантно проговорил он, подавая руку велларе.

Освещая себе путь факелом, они вошли внутрь. Моав изумленно осматривалась по сторонам. Подземелье, куда они попали, было величественно и просторно. В отличие от подводного лабиринта, его залы и галереи явно были делом трудолюбивых рук: их построили гномы много сотен лет назад, а потом, когда подземный народ отступил к Бурым горам, бросили. С тех пор древние катакомбы стояли, как памятник славной истории ушедшего отсюда народа; памятник нерушимый и неподвластный времени. Даже сейчас, много лет спустя, здесь все выглядело так, словно строительные работы были закончены только вчера. Гладкие, вырубленные в сером камне стены гордо вздымались под высокий потолок, гранитный пол был ровным, без трещин и щербин; скупые узоры украшали холодную поверхность камня. Удивительно, но здесь вовсе не было мрачно: под сводами царил приятный полумрак, откуда-то сверху тонкими лучами струился мягкий желтый свет… Эльфа подняла голову: высоко, под самым потолком, прямо в камне были прорублены вытянутые прямоугольные окна, сквозь них и поступал свет.